Неточные совпадения
— Передайте, пожалуйста,
супруге мою сердечную благодарность за ласку. А уж вам я и не знаю, что сказать за вашу… благосклонность. Странное дело, ей-богу! — негромко, но с упреком воскликнул он. — К нашему брату относятся, как, примерно, к собакам, а ведь мы тоже, знаете… вроде
докторов!
Какою болезнию он заболел, не могу объяснить, говорили, что расстройством сердцебиения, но известно стало, что совет
докторов, по настоянию
супруги его, свидетельствовал и душевное его состояние и что вынесли заключение, что помешательство уже есть.
— Н-нет, семейство не в Сицилию, а семейство ваше на Кавказ, раннею весной… дочь вашу на Кавказ, а
супругу… продержав курс вод тоже на Кав-ка-зе ввиду ее ревматизмов… немедленно после того на-пра-вить в Париж, в лечебницу
доктора пси-хиатра Ле-пель-летье, я бы мог вам дать к нему записку, и тогда… могло бы, может быть, произойти…
— Что же, вы правы, — равнодушно согласился
доктор, позабыв о Галактионе. — И мы тоже… да. Ну, что лечить, например, вашего
супруга, который представляет собой пустую бочку из-под мадеры? А вы приглашаете, и я еду, прописываю разную дрянь и не имею права отказаться. Тоже комедия на законном основании.
— Что ж мудреного! — подхватил
доктор. — Главное дело тут, впрочем, не в том! — продолжал он, вставая с своего места и начиная самым развязным образом ходить по комнате. — Я вот ей самой сейчас говорил, что ей надобно, как это ни печально обыкновенно для
супругов бывает, надобно отказаться во всю жизнь иметь детей!
— Будто уж все и с больной
супругой, будто уж? — спросил
доктор плутовато.
Доктор возвратился в Кузьмищево на другой день к вечеру и был в весьма веселом и возбужденном настроении, так что не зашел даже наверх к своей
супруге, с нетерпением и некоторым опасением, как всегда это было, его поджидавшей, а прошел прямо к Егору Егорычу.
Прежде всего шушукала Муза с Сусанной, шушукала Сусанна с Егором Егорычем, шушукала gnadige Frau с
супругом своим, причем
доктор заметно выражал неудовольствие, a gnadige Frau что-то такое старалась втолковать ему, но
доктор не убеждался; шушукали затем Муза и Лябьев, начавшие все время гулять вдвоем, несмотря на холодную погоду, в длинной аллее сада; шушукались наконец Фаддеевна с Антипом Ильичом, который после того напролет начал промаливаться все ночи, как бы испрашивая чему-то благословение божие.
Почтенную даму сию, как и самого
доктора, беспокоила мысль, чтобы не произошло пререканий между
супругом ее и членами полиции, что случалось почти при поднятии каждого трупа скоропостижно умершего или убитого.
На другой день крещения, поздно вечером и именно в тот самый час, когда Ченцов разговаривал с Антипом Ильичом об комете, в крошечную спальню
доктора Сверстова, служившего в сказанном городишке уездным врачом, вошла его пожилая, сухопарая
супруга с серыми, но не лишенными блеска глазами и с совершенно плоскою грудью.
На этот крик Парасковья показалась в дверях избы с огромной горящей лучиной в руке, и она была вовсе не толстобокая, а, напротив, стройная и красивая баба в ситцевом сарафане и в красном платке на голове. Gnadige Frau и
доктор вошли в избу. Парасковья поспешила горящую лучину воткнуть в светец. Сверстов прежде всего начал разоблачать свою
супругу, которая была заметно утомлена длинной дорогой, и когда она осталась в одном только ваточном капоте, то сейчас же опустилась на лавку.
Доктор встретил это известие с бешеным восторгом; он заключил в свои могучие объятия
супругу и так ее прижал к своей груди, что той сделалось даже больно.
Молодого человека этого очень хорошо знал
доктор Сверстов и даже производил следствие об убийстве его, вместе с чинами полиции; но каким образом билет этого убитого мещанина очутился в руках вашего
супруга, вы уж его спросите; он, конечно, объяснит вам это!
— Ищущий! — повторил затем
доктор своей
супруге.
— Ну-с, барыня моя, — начал ее допрашивать
доктор, — мы с
супругом вашим сегодня в ночь едем в Петербург, а вам как угодно будет: сопровождать нас или нет?
Мой дом, место
доктора при больнице, с полным содержанием от меня Вам и Вашей
супруге, с платою Вам тысячи рублей жалованья в год с того момента, как я сел за сие письмо, готовы к Вашим услугам, и ежели Вы называете меня Вашим солнцем, так и я Вас именую взаимно тем же оживляющим светилом, на подвиге которого будет стоять, при личном моем свидании с Вами, осветить и умиротворить мою бедствующую и грешную душу.
— Домна Осиповна, — начала она докладывать Бегушеву, — не знаю, правда ли это или нет, — изволили в рассудке тронуться; все рвут, мечут с себя…
супруг их,
доктор, сказывала прислуга, бился-бился с нею и созвал
докторов, губернатора, полицеймейстеров, и ее почесть что силой увезли в сумасшедший дом.
— Пускай войдет!.. — сказала почти презрительно Домна Осиповна лакею, и, когда тот ушел, она выпрямилась на диване и приняла величественную позу, а
доктор, очень довольный, кажется, что освободил свою руку из рук
супруги, пересел к своему письменному столу, уставленному богатыми принадлежностями.
— Ее отец у меня живет, — отвечал немного смутившийся Бегушев и, чтобы не остаться у
доктора в долгу, присовокупил: — А вашей
супруги как здоровье?
Далее
супруги от напора гнева не в состоянии были говорить, и вскоре
доктор уехал в больницу свою, а Домна Осиповна поехала к Меровой с великим желанием встретиться с Бегушевым.
Голос у этого
доктора был мягкий, говорил он быстро; он очень понравился
супругам.
— Будьте добры, соедините с Васильевскими казармами! — сказал он; а через минуту: — Васильевские казармы? Пригласите, пожалуйста, к телефону
доктора Салимовича… — И еще через минуту: — С кем говорю? Ты, Володя? Очень рад. Попроси, милый, отца приехать сейчас к нам, а то моя
супруга сильно расклеилась после вчерашнего. Нет дома, говоришь? Гм… Благодарю. Прекрасно… премного обяжешь… Merci.
— Я не больна! — возражала она на эти слова
доктора Уайлиса. — Да если бы я еще серьезно была больна, — грустно добавила она, — то тем более было бы мне необходимо остаться здесь, потому, что
супруга русского императора должна умереть в России.
— Вы молчите?! Не отвечаете? — продолжает
супруга. — Нет? Уми… умираю! До…
доктора! За-му-учил! Уми-ра-аю!
На место
доктора явились духовенство, гробовщики и полиция, опечатавшая весь дом покойного до возвращения пропавшей без вести его
супруги.
Опоздавший затаил в себе свое горе и остался другом счастливого соперника, весьма часто бывал у
супругов и был их домашним
доктором.